В бой посылал их Один,
Ласкали их мозг валькирии.
Они покидали родину,
Они моря бороздили.
Они налетали бурей,
Они упивались добычей,
Тревога, опасность – их будни,
Поверженный враг – обычай.
Они презирали гибель,
Мир лучший за гибелью видели;
Валькирии были их гидами,
Их бог прощение выдал им,
И были жестоки их идолы,
В звериные шкуры одетые.
Аскеты питались акридами,
Кровью питались – эти.
Всевышний не жаждет крови,
Всевышний взывает к вере,
Всевышний глаза откроет,
Всевышний добром меряет.
***
Кто видит в деньгах идола,
Тому жизнь бедность выдала
Души. И он не знает -
Как сильно пострадает.
* * *
Огонь готовый все испепелить,
Покуда есть, что может пепелиться:
Сгорает дом, конюшня, колесница,
И царский пурпур, и простая нить.
Но разжигая маленький костер,
Не думай: не запалится опушка;
И понесется пламя по верхушкам,
Одолевая зелени простор.
* * *
Человек подобен божеству? -
Может только здесь -
В подлунном мире,
То бишь непосредственно в квартире,
В небольшой такой, по существу.
Пред вселенной он почти ничто:
Лишь пылинка жизненной долины.
Вот оно такое божество, -
Ноль на палочке, горошина из глины.
* * *
Восхвалять себя решил,
Значит глупость совершил.
* * *
Вдаль глядеть: обычно
Спит там суховей,
Там и пенье птичье
В десять раз нежней,
И цветы там краше,
Цветом дождь не сер;
Всё не то, что наше,
Наше – не в пример.
Там – с вином колодцы,
Шоколад - плитой…
Эта даль зовётся
Испокон мечтой.
***
Желание себе урвать
Душе даёт приказ: «Хромать!»
Идя по жизненному полю
К мамоне жирному в неволю.
* * *
Ложь – она настойчива,
На прогиб устойчива,
Ей не страшен перелом,
И упрёки наши – в лом.
* * *
Вечера серые клочья
Не запереть в загон.
Где-то заката кочет
Не появляется он.
Нынче такое лето,
Словно огрызок зимы.
Туго свернуться бы лентой,
Взяв терпение взаймы.
* * *
Тот, кто хвалит, тот, кто льстит,
Непременно отомстит.
Прояснится, наконец, -
Даром льстить не будет льстец.
* * *
С вывески слазит золото,
С вывески слазит зелень.
Вот она вывеска-золушка
Временем отметелена.
Ей посочувствовать можно,
Высказаться без лести:
«Дрянный это художник,
Если рисует на жести?»
* * *
Кто себя хвалить берётся,
Недоверия добьётся,
И ещё насмешки.
Вот и все орешки.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : Тотальный контроль - Лариса Зуйкова «И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их,
и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его.
Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть».
Откр.13, 16-18.
Теология : Альфред Великий. Боэциевы песни (фрагменты) - Виктор Заславский Альфред Великий (849-899) был королем Уессекса (одного из англосаксонских королевств) и помимо успешной борьбы с завоевателями-викингами заботился о церкви и системе образования в стране. Он не только всячески спонсировал ученых монахов, но и сам усиленно трудился на ниве образования. Альфреду Великому принадлежат переводы Орозия Павла, Беды Достопочтенного, Григория Великого, Августина и Боэция. Как переводчик Альфред весьма интересен не только историку, но и филологу, и литературоведу. Переводя на родной язык богословские и философские тексты, король позволял себе фантазировать над текстом, дополняя его своими вставками. Естественно, что работая над "Утешением философией" Боэция, Альфред перевел трактат более, чем вольно: многое упростил, делая скорее не перевод Боэция, но толкование его, дабы сделать понятным неискушенным в античной философии умам. Поэтому в его обработке "Утешение" гораздо больше напоминает библейскую книгу Иова.
"Боэциевы песни" появились одновременно с прозаическим переводом "Утешения" (где стихи переведены прозой) и являют собой интереснейший образец античной мудрости, преломленной в призме миросозерцания христиан-англосаксов - вчерашних варваров. Неизвестна причина, по которой стихи и проза, так гармонично чередующиеся в латинском оригинале "Утешения", были разделены англосаксами. Вероятно, корень разгадки кроется в том, что для древнеанглийского языка литературная проза была явлением новым и возникновением ее мы обязаны именно переводам короля Альфреда. Делая прозаические переводы, король был новатором, и потому решил в новаторстве не переусердствовать, соединяя понятный всем стих с новой и чуждой глазу прозой. Кроме того, возможно, что Альфред, будучи сам англосаксом, не понимал смешанных прозаическо-стихотворных текстов и решил, что лучше будет сделать два отдельных произведения - прозаический трактат и назидательную поэму. Как бы там ни было, в замыслах своих король преуспел. "Боэциевы песни" - блестящий образец древнеанглийской прозы и, похоже, единственный случай переложения латинских метров германским аллитерационным стихом. Присочинив немало к Боэцию, Альфред Великий смог создать самостоятельное литературное произведение, наверняка интересное не только историкам, но и всем, кто хоть когда-то задумывался о Боге, о вечности, человечских страданиях и смысле жизни.
